Антонина Дворкина
Моё детство прошло в селе с названием Меловатка. И нашей
школе точно не угрожал недостаток мела. Село было на берегу реки, а вдоль другого
берега тянулись меловые горы, как все их называли. «На горе» было несколько
ферм, там пасли овец, были какие-то поля… «На гору» ходили на пикники и по
землянику, и встречать рассвет после выпускного. Словом, к «горе» всегда
относились весьма прагматично, но в то же время, конечно, любили.
Если бы я рассказывала о меловых склонах человеку, ни разу их не видевшему, то пообещала бы, что они не оставят равнодушным. Но лично для меня они являются не менее чем несомненным чудом. Наверное, это связано с впечатлениями детства, благодаря которым у каждого есть особенно дорогие и трогательные пейзажи, в число которых в моём случае попали меловые горы (уже в школе мне очень хотелось найти подтверждение того, что это именно Горы, а не что-нибудь там). Но и совсем взрослому и достаточно избалованному взгляду в этом пейзаже есть на чём остановиться.
Увидеть меловые горы очень просто, и если путешествовать,
например, по Восточной Украине, то несколько раз за поездку они, скорее всего,
покажутся в окнах транспорта. Издалека они тоже красивы. Но когда мы в детстве
выбирались туда погулять, самое приятное, что было там, и чего не было внизу –
это особый воздух – нагретый, сухой, полный запахов трав, которые росли именно на
мелу и все по-своему тонко или сильно пахли, а многие – цвели. Пока мы шли к
холмам через село, вокруг царили привычные «мокрые» однолетние растения, а
здесь они все вдруг уступали место многолетним травяным кустикам, у каждого из
которых будто была своя, преисполненная достоинства, личность, своя история. И
кустики эти уходили по склону вверх, куда можно было взбираться, находя по пути
всякие сокровища – камешек приятной формы, виноградную улитку… предполагалось,
что здесь можно найти и «чёртовы пальцы», но они мне попались уже не в детстве
и только один раз после очень сильного ливня. Ну а добравшись до верха, можно
было очень долго смотреть на речку, вьющуюся вдоль склонов, на село, на город в
нескольких километрах, на поля – всё это даже с такой небольшой высоты
выглядело совсем иначе, чем когда находишься внизу. Сам меловой склон заметно
от всего этого вида отличается, к нему нет постепенного перехода, только на
ближайших к подножию огородах кусты
картошки торчат на белом грунте.
На вершине холма колышется ковыль и всегда есть хотя бы
небольшое дуновение, движение воздуха. И
тишина здесь создана из огромного количества звуков – шумят травинки, стрекочут
и жужжат насекомые, поют и перекликаются птицы. И волны ковыля вдруг кажутся
волнами времени, катящимися из глубокой доисторической древности сюда, на
вершину холма, с этими полосатыми улитками и этими кузнечиками. Как у развалин
старинной постройки вдруг сознаёшь длительность течения нашей, человеческой
истории, так здесь, видя обнаженный мел в изломах оврагов и делая безнадёжную
попытку представить, что такое сто миллионов лет, можно добиться недолгого
мысленного прикосновения к истории самой Земли.
Антонина Дворкина, учитель истории