Антонина Дворкина

Моё детство прошло в селе с названием Меловатка. И нашей школе точно не угрожал недостаток мела. Село было на берегу реки, а вдоль другого берега тянулись меловые горы, как все их называли. «На горе» было несколько ферм, там пасли овец, были какие-то поля… «На гору» ходили на пикники и по землянику, и встречать рассвет после выпускного. Словом, к «горе» всегда относились весьма прагматично, но в то же время, конечно, любили.

Если бы я рассказывала о меловых склонах человеку, ни разу их не видевшему, то пообещала бы, что они не оставят равнодушным. Но лично для меня они являются не менее чем несомненным чудом. Наверное, это связано с впечатлениями детства, благодаря которым у каждого есть особенно дорогие и трогательные пейзажи, в число которых в моём случае попали меловые горы (уже в школе мне очень хотелось найти подтверждение того, что это именно Горы, а не что-нибудь там). Но и совсем взрослому и достаточно избалованному взгляду в этом пейзаже есть на чём остановиться.

Увидеть меловые горы очень просто, и если путешествовать, например, по Восточной Украине, то несколько раз за поездку они, скорее всего, покажутся в окнах транспорта. Издалека они тоже красивы. Но когда мы в детстве выбирались туда погулять, самое приятное, что было там, и чего не было внизу – это особый воздух – нагретый, сухой, полный запахов трав, которые росли именно на мелу и все по-своему тонко или сильно пахли, а многие – цвели. Пока мы шли к холмам через село, вокруг царили привычные «мокрые» однолетние растения, а здесь они все вдруг уступали место многолетним травяным кустикам, у каждого из которых будто была своя, преисполненная достоинства, личность, своя история. И кустики эти уходили по склону вверх, куда можно было взбираться, находя по пути всякие сокровища – камешек приятной формы, виноградную улитку… предполагалось, что здесь можно найти и «чёртовы пальцы», но они мне попались уже не в детстве и только один раз после очень сильного ливня. Ну а добравшись до верха, можно было очень долго смотреть на речку, вьющуюся вдоль склонов, на село, на город в нескольких километрах, на поля – всё это даже с такой небольшой высоты выглядело совсем иначе, чем когда находишься внизу. Сам меловой склон заметно от всего этого вида отличается, к нему нет постепенного перехода, только на ближайших  к подножию огородах кусты картошки торчат на белом грунте.

На вершине холма колышется ковыль и всегда есть хотя бы небольшое дуновение, движение воздуха.  И тишина здесь создана из огромного количества звуков – шумят травинки, стрекочут и жужжат насекомые, поют и перекликаются птицы. И волны ковыля вдруг кажутся волнами времени, катящимися из глубокой доисторической древности сюда, на вершину холма, с этими полосатыми улитками и этими кузнечиками. Как у развалин старинной постройки вдруг сознаёшь длительность течения нашей, человеческой истории, так здесь, видя обнаженный мел в изломах оврагов и делая безнадёжную попытку представить, что такое сто миллионов лет, можно добиться недолгого мысленного прикосновения к истории самой Земли.

Антонина Дворкина, учитель истории